Глава XII. Семетей. Бой с Кыясом и смерть Семетея.
Кульчоро в это время продолжал преследовать джедыгерцев, истребляя их и топча, как солому. С другой стороны Канчоро, стараясь остановить бегущих, тоже избивал их. Джедыгерцы оказались затертыми между двумя батырами.
- Будем воевать - погибнем от Кульчоро, будем убегать - погибнем от Канчоро, - в ужасе говорили они друг другу. - Пойдем вперед - там смерть, оглянемся назад - там тоже смерть. О, Кыяс! Не мучай так долго людей!
Семетей, увидев Кыяса, взял в руки аккельте, прицелился и спустил курок, но ружье дало осечку.
- Что случилось с аккельте? - изумился Семетей и, схватив сыр найзу, собрался было напасть на Кыяса, но Суркоён остановился и замер на месте. Когда Семетей убил Толтоя и Чинкоджо, он взял Суркоёна в плен и отрезал ему уши. Теперь Суркоён мстил Семетею за причиненную ему ранее обиду и не хотел везти его в битву.
В гневе соскочил тогда Семетей с коня, отрубил ему голову, снял с него седло и сбрую и сам остался пешим.
Семетей не считал Кыяса и Канчоро опасными для себя врагами и, не боясь их нападения, положил под голову седло и уснул богатырским сном.
Кульчоро между тем все продолжал истреблять джедыгерцев, как ястреб истребляет стаю ворон. Потом он подъехал к Семетею и с изумлением сказал:
- Войска джедыгерцев потоком идут на нас, а ты, абаке, мирно спишь, словно находишься в своем белом дворце... У меня иссякают силы, я измучился в битвах. Осталась одна надежда, это - ты, о непобедимый! Что будет с нами? Под тобой нет коня такого, как Тайбуурул, нет такого знаменосца, как Сары-хан, нет с нами мудрого Бакая. Задуши погибших, во имя бога и ради тебя, несчастного, я буду сражаться до последней капли крови. Я срублю головы Кыясу и Канчоро. Пускай я сам умру, но положу их у ног твоих. Мужайся, абаке, встань и будь моей надеждой!
Когда Семетей проснулся и открыл глаза, в его взгляде видна была глубокая печаль. Он заплакал кровавыми слезами.
- У меня плохое предчувствие, - сказал он, и прощаясь с жизнью, дал такое завещание Кульчоро:
О, милый мой Кульчоро!
Ты был батыром храбрым героем.
Я всегда говорил - ты моя надежда.
Ради бога и ради меня,
Ради несчастного киргизского народа,
Останови злейшего врага!
Встань под моим знаменем,
Иди в жестокий бой,
Истребляй джедыгерцев!
Пускай битва длится семь дней,
Пускай разверзнется земля,
Пускай поднимутся горы трупов людей и коней,
Пускай торчат, как иглы, усы поверженных врагов.
Пускай открыты будут их застывшие в предсмертном крике рты!
Пускай погибнут все, кто вышел против нас,
И их трупы примет земля!
О, милый Кульчоро,
Иди на смертный бой!
Ты был львом и храбрым героем.
Нашим врагам - Кыясу и Канчоро
Сними головы с плеч!
Пускай станут они жертвой твоей, Кульчоро!
Ты был моей надеждой и опорой,
Святого Аллаха просил я за тебя,
Чтобы ты был жив и здоров.
Разлучившись с Тайбуурулом,
Абаке твой стоит, опечаленный.
Оставшееся от отца на память аккельте,
Стальное ружье, было мне верным другом.
Хотел я стрелять из него - не зажегся фитиль,
Оно дало осечку.
Конь не может поднять твоего абаке.
Наверно, примет черная земля
Несчастного твоего абаке.
В объятия свои возьмет меня земля.
Мой лучший, верный чоро, послушай меня!
Я горюю об одном:
Если погибнет твой хан,
Если он будет держать путь
В места, откуда не возвращаются,
Сделай секиру с ручкой из крепкого дерева,
Крепко держи ружье свое.
Чтобы народ киргизский и маленький род Аргын
Не скитались, будь им главой.
Два повода одной узды
Крепко держи, сделай их спаянным народом.
Ковыльный Кенкол и широкий Талас
Сделай землей, недоступной врагу.